|
Мы уже коснулись того значения, которое имела Мамонтов-ская опера в формировании таланта Шаляпина. О Ф. Шаляпине, значение которого в искусстве А. М. Горький уподобляет значению А. С. Пушкина в поэзии и Л. Н. Толстого в литературе, написано много. Основные высказывания самого Шаляпина и воспоминания о нем собраны в двухтомнике «Ф. Шаляпин» 4. Знакомство с ним несомненно является обязательным для каждого певца. Мы коснемся лишь некоторых положений, связанных с его творчеством.
Прежде всего необходимо отметить, что первые музыкальные впечатления, важные в формировании каждого таланта, связаны у Шаляпина с народной песней, что церковное пение оказало свое влияние на развитие его голоса и музыкального профессионализма. Его единственным учителем был русский певец — носитель идеалов русской школы пения — Д. Усатов (первый Ленский на сцене Большого театра). Д. Усатов, прививая навыки правильного голосообразова-ния, сразу внушил ему необходимость обрисовки звуком характера персонажа. «С этой встречи с Усатовым начинается моя сознательная художественная жизнь... Он пробудил во мне первые серьезные мысли о театре, научил чувствовать характер различных музыкальных произведений, утончил мой вкус и — что я в течение всей моей карьеры считал и до сих пор считаю самым драгоценным — наглядно обучил музыкальному восприятию и музыкальному выражению исполняющихся пьес»2. На уроках Усатова Шаляпин понял, что само по себе бельканто, то есть владение льющимся красивым звучанием, еще мало что значит, что искусство пения у русского певца предполагает прежде всего верную интонацию, правдивую передачу в тембровых нюансах характеристики персонажа, его переживаний. «Но не одной технике кантиленного пения учил Усатов, и этим именно он так выгодно отличался от большинства тогдашних, да и нынешних учителей пения. Ведь все это очень хорошо — «держать голос в маске», «упирать в зубы» и т. п., но как овладеть этим грудным, ключичным или животным дыханием — диафрагмой, чтобы уметь звуком изобразить ту или другую музыкальную ситуацию, настроение того или другого персонажа, дать правдивую для данного чувства интонацию? Я разумею интонацию не музыкальную... а окраску голоса... Человек не может сказать одинаково окрашенным голосом: «я тебя люблю» и «я тебя ненавижу»... Значит, техника, школа кантиленного пения и само это кантиленное пение еще не все, что настоящему певцу-артисту нужно. Усатов наглядно объяснил это на примерах» *.
«Значит, — понял я раз навсегда и бесповоротно — математическая верность в музыке и самый лучший голос мертвенны до тех пор, пока математика и звук не одухотворены чувством и воображением. Значит, искусство пения нечто большее, чем блеск Ье1 сапго», — пишет он позднее по поводу замечаний С. Мамонтова о неправильной интонации в роли Грозного.
Шаляпин считал, что «... в правильности интонации, в окраске слова и фразы — вся сила пения. Одно Ъе1 сапхо недаром, значит, большей частью наводит на меня скуку».
Умение характером тембра, интонацией создавать вокальные образы Шаляпин развил до высочайшего совершенства. М. Вакарин вспоминает: «... Эти два образа (князь в «Рогне-де» Серова и Грозный в «Псковитянке» Римского-Корсакова. — Л. Д.) были так различны, что даже голос певца в этих партиях звучал по-разному. В партии князя он имел молодой, бархатный оттенок, а в партии Грозного он был сухой, старческий... Шаляпин обладал редкой способностью придавать голосу самую разнообразную окраску, в зависимости от характера роли».
Это искусство интонирования делало его голос «чудесным», «красноречивым и дьявольски умным», «неисчерпаемым» и давало ему «потрясающую силу», как писал о нем А. М. Горький „
Шаляпин пишет, что еще перед поступлением в театр Мамонтова он «... все настойчивее и тревожнее искал формы более искреннего выражения чувства на сцене. Художественная правда бесповоротно уже сделалась моим идеалом в искусстве» . Усердно" посещая спектакли русского Малого театра, он учится у драматических актеров правде на сцене. «После великой и правдивой русской драмы влияния живописи занимают в моей артистической биографии первое место... Для полного осуществления сценической правды и сценической красоты, к которым я стремился, мне было необходимо постигнуть правду и поэзию подлинной живописи». Именно это он и находит в окружении Мамонтова.
Мы коснулись тех элементов, которые определили развитие таланта Шаляпина, помогли ему сделаться тем высшим, недосягаемым идеалом артиста-певца, каким он является и до настоящего времени.
Вопросы внешнего воплощения роли занимали в его искусстве большое место. О его пластике и искусстве грима написано много. «Посмотрите сотни фотографий славных певцов Аид, Радамесов, Далил, Германов, Раулей, Маргарит, Снегурочек, Онегиных и проч. и пр., и перед вами пройдет только галерея ряженых», — писал Вл. И. Немирович-Данченко, противопоставляя им искусство грима Ф. Шаляпина, которого он считал «первым законченным артистом-певцом нашего направления».
«Жест, конечно, самая душа сценического творчества... Малейшее движение лица, бровей, глаз — что называют мимикой,— есть, в сущности, жест. Правила жеста и его выразительность— первооснова актерской игры» — писал Шаляпин, «...большими актерами делаются люди, с одинаковой строгостью культивирующие свой дух и его внешние пластические отражения».
Все искусства: голос, музыка, слово, пластика, грим—должны служить одной цели — созданию правдивого образа.
|
|